Лучший исторический детектив [сборник] - Людмила Малёваная

«Что-то я увлеклась, — разочаровано думала Зеленская, посматривая на Германова сквозь бокал и стекающий по его стенкам коньяк. — Заканчивать нужно с этим делом. И поскорее. Ноги моей в этом городе не будет!» Она опустила ресницы, вдохнула и почти невинно посмотрела на Германова.

* * *

Мрозовский спешил к Гольдману. Его мучила одышка, и рубашка прилипла к спине. Несмотря на ранний час, солнце припекало, а дождя похоже не предвиделось. Торопился Мрозовский по той причине, что дворник ему сообщил, что вчера он ходил к пану нотариусу, а тот сказал, что временно делами заниматься не будет, потому что уезжает на воды. А дворнику очень нужно новое завещание составить, чтобы, значит, жене ничего не оставлять, а сестре только. Сестра ему сказала, что дурак он будет, потому что жена рано утром, когда он службу служит, бежит к сапожнику любовь крутить.

— Дурак и есть, — буркнул Мрозовский, вспомнив очень толстую и вечно больную жену дворника, и поспешил.

— Отчего пан такой грубый с утра? — обижено спросил дворник.

— От того, что головы на плечах у тебя нет! — крикнул ему Мрозовский и свернул за угол.

Теперь, будучи уверенным, что Гольдман может уехать в любую минуту, он не боялся выглядеть смешно для случайных прохожих. Только исправно поднимал шляпу, здороваясь со знакомыми, и вытирал взмокший лоб платком.

Гольдман — еврей. Уж они-то никогда не упустят возможности подзаработать. И какие, к чертям, воды, если деньги сами идут. Или каждый день в этом маленьком городе переписывают завещания? Вот Мрозовский не поехал бы. Отложил бы на день, чтоб оказать любезному пану дворнику услугу и получить потом за неё кровно заработанные.

Сам Мрозовский исполнял государственную службу, потому ничего такого с ним не приключалось. Но зато планировал на старости пойти в адвокаты, а лучше в частные сыщики. Сейчас он очень сожалел о сбитых о брусчатку и пыльных от быстрой ходьбы туфлях.

С такими мыслями Мрозовский, запыхавшись, подбежал к дому Гольдмана. Жалюзи опущены не были, на двери висела табличка «Открыто», похоже дворник ошибся и нотариус вёл приём.

— Приветствую вас, пан Гольдман! — громко объявил Мрозовский, обмахиваясь шляпой, и остановился в дверях передохнуть. — Жарко как сегодня. Верно, дождя совсем не предвидится. Как считаете?

Мрозовский продолжал трясти шляпу и не отнимал платка от затылка.

— Добрый день, — сухо произнёс Гольдман.

Он смотрел, не мигая и выкатив глаза, на нежданного гостя, чем ещё больше напоминал гигантскую стрекозу в шикарном сером костюме с отливом. На столе возвышалась гора бумаг, и вообще был полный беспорядок, чего Мрозовский никак не ожидал увидеть в рабочем кабинете у нотариуса.

— А вы всё трудитесь… — покачал головой Мрозовский, выражая лицом крайнее сожаление, одновременно пытаясь рассмотреть документы на столе. — Ой, на вас же молиться надо! Это я вам говорю! Кормилец вы на-а-аш… Такой челове-е-ек! Всегда первым внесёт свою лепту и в городскую казну, и синагоге поможет. Я вам так скажу, пан Гольдман, очень радует то, что вы не покидаете наш город, а продолжаете жить и работать здесь. Не то, что некоторые… бегут куда-то.

Мрозовский закончил тираду и теперь радостно взирал на Гольдмана по-детски чистыми глазами.

Гольдман молчал, он всё это время пытался сколоть скрепкой несколько листов, только у него никак не получалось. То скрепка из рук выпадала, то листы не хотели в ней застревать.

— А вы, почему не работаете? — между прочим, поинтересовался Гольдман, наконец, скрепив листы. — Вам ведь из той самой казны платят? Да? Значит, это и я вам плачу, верно? Так что ж это вы, уважаемый, в рабочее время по городу бегаете? — спросил Гольдман, демонстративно посматривая на часы.

От такой наглости Мрозовского захлестнуло праведное негодование. Сначала он подумал, что оглох, потому что звуки в один момент исчезли, а вместе с ними и воздух. Дышать стало решительно нечем. Спазм охватил горло и не давал ни вдохнуть, ни выдохнуть. Потом какая-то пылинка защекотала в носу, Мрозовский оглушительно чихнул и, наконец, смог дышать.

— Я, пан Гольдман, чтоб вы понимали, не имею намерения перед вами отчитываться. У меня для этих целей своё начальство есть.

— Очень извиняюсь, пан сыщик, но чем могу помочь? — раздражённо спросил Гольдман. — С чем пожаловали? Завещание заверить или дарственную?

Мрозовский почувствовал себя неважно. В ушах зашумело, и в ногах образовалась слабость.

— Вы позволите, я присяду? — спросил он ослабевшим голосом.

— Конечно-конечно, — Гольдман жестом указал на огромное кресло напротив стола. — Присаживайтесь. Я вам сейчас воды принесу.

Он вышел с графином и вскоре вернулся, неся в руках стаканы и полный графин, отчего с каждым шагом расплёскивал немного воды на пол. Гольдман налил в один стакан воды и подал его Мрозовскому, тот жадно выпил воду и шумно выдохнул.

— Благодарю вас.

— Я вас прошу! Да за что ж меня благодарить? За стакан воды разве что? Отдыхать вам нужно, пан Эдвард. Мыслимое ли дело так много работать.

Гольдман покачал головой, вздохнул и принялся, как ни в чём не бывало, раскладывать бумаги на столе.

— А вы что ж не отдыхаете? — осторожно начал Мрозовский. — В нашем возрасте нужно побольше спать и кушать всё свежее…

— В вашем возрасте! — резко перебил Гольдман. — В вашем возрасте, вы хотели сказать. А кушаю я хорошо. Средства позволяют.

— Вы позволите, я к вам завтра зайду? — спросил Мрозовский, думая, что Гольдману с его тощей фигурой не мешало бы кушать плотнее. — Забыл совершенно, зачем шел. А всё жара эта и духота… А я ведь так спешил, так спешил…

Мрозовский снова изобразил полуобморок, но при этом зорко следил за нотариусом, подмечая каждую мелочь. Гольдман на мгновенье задумался, посмотрел на свои ухоженные ногти и посмотрел на Мрозовского, и сказал:

— У нас вряд ли получится завтра увидеться. Я рано утром уезжаю.

— Даже так?! — изобразил удивление Мрозовский.

— Представьте себе. Еду отдыхать, — Гольдман поднялся, покружил по кабинету, распространяя немного терпкий аромат одеколона. — И, представьте, не один, а с дамой.

— Кто эта счастливица? Я её знаю?

— Давайте, пока что сохраним инкогнито.

— А куда вы направляетесь? Если не секрет, конечно.

— В Закопане, — ответил Гольдман и всем своим видом показал, что гостю пора уходить.

Мрозовский ещё немного помялся, поворочался в удобном кресле, медленно вставая, и откланялся.

* * *

Всё происходило тайно, она не спрашивала, кого это принесло так поздно, тихо открывала дверь и стояла за нею всякий раз, почти не дыша, пока Германов крался по лестнице как вор.

Зельда всегда знала, что дальше этих встреч дело не зайдёт, да она бы и